|
Самодержавная и верная душа
Пожалуй, не было в
истории династии Романовых, 400-летие которой отмечается в
этом году, столь недооценённого монарха, как Александр III..
К нему прочно пристало клеймо врага реформ, этакого
«держиморды на троне». Но справедливо ли такое
отношение?
Наш собеседник – доктор исторических наук, профессор, главный
специалист Российского государственного архива
социально-политической истории Александр РЕПНИКОВ.
– Александр Витальевич, кто и зачем создал Александру III
репутацию посредственности?
 –
В дореволюционной России об Александре III выходили книги,
написанные в официозно-апологетическом духе. В СССР
непосредственно про императора книг не было, но историки
писали про «контрреформы». В 1990-е годы ситуация меняется.
Очерк про императора публикует журнал «Вопросы истории»,
выходит книга «Неизвестный император», которую написали О.
Барковец и А. Крылов-Толстикович, идёт полемика вокруг книг
А. Боханова... Обобщающей научной монографии (а не
популярной биографии) об Александре III и его эпохе до сих
пор нет. Даже серия «ЖЗЛ», выпустив уже вторую биографию
Николая II и Александра I, почему-то обошла Александра III
стороной.
– Как относились к императору его современники?
– Отзывы современников об императоре различны. Бывший
народоволец Л. Тихомиров, перешедший на монархические
позиции, представлял его как живое воплощение качеств,
необходимых для идеального государя: «Он был истинный
подвижник, носитель идеала… В последние годы своей недолгой
жизни он уже победил всÿ и всех. Весь мир признал его
величайшим монархом своего времени. Все народы с доверием
смотрели на гегемонию, которая столь очевидно принадлежала
ему по праву».
 Для
консерваторов и русских националистов эта фигура своего рода
символом. «Явился император Александр III, и всё затихло,
всё успокоилось. Этот царь всю свою жизнь отдал своей родине
и своему народу… При нём возглас «Россия для русских»
громогласно раздался по всей Руси», – восторгался русский
националист П. Ковалевский.
«В лице Александра III Россия впервые после московских царей получила
государя с ярким национальным направлением. Даже своим
внешним обликом он напоминал их», – вторил ему В. Строганов.
С другой стороны, для знаменитого юриста А. Кони этот император –
«бегемот в эполетах», а для художника И. Репина «осёл во всю
натуру».
Можно прислушаться к мнению царских чиновников, но и здесь
царит разноголосица. С. Витте, чьи взгляды ближе к
либеральным, восторженно писал, что личность императора была
связана «с благами России так, как он их понимал… И его
уважал весь мир и вся Россия». А Е. Феоктистов, наоборот,
оставил в воспоминаниях об Александре III немало колких
слов, утверждая, что хотя он не лишён был «здравого смысла,
но умственное его развитие стояло очень низко».
– А когда Александра III стали называть Миротворцем? И
насколько точно поражает дух его царствования?
– По мнению С. Витте, «главнейшая заслуга императора
Александра III в том, что он процарствовал тринадцать лет
мирно, не имея ни одной войны… Он же дал России эти 13 лет
мира и спокойствия не уступками, а справедливой и
непоколебимой твёрдостью».
«Мирная передышка» в период правления Александра III, конечно, весьма
относительна и выглядит таковой только при сравнении с теми
войнами, которые вела Россия при Александре II и тем более
при Николае II. Примерно так и период Брежнева кажется
относительно стабильным по сравнению с Карибским кризисом, à
тем паче – со временем распада СССР.
 Однако
следует признать, что зерна многих будущих военных
конфликтов были посеяны именно при царе, которого
консервативная пресса окрестила Миротворцем. В начале его
царствования политика России была связана с укреплением
«Союза трёх императоров» – русского, германского,
австрийского. Но по мере нарастания недоверия в
русско-германских отношениях каждая из сторон стала искать
нового союзника.
Пересмотрев традиционную ориентацию на
центрально-европейские государства, Россия начинает
сближение с Францией. В июле 1891 года в Кронштадт прибывает
французская эскадра. Самодержавный император, чествуя
французских гостей, стоя выслушал «Марсельезу» и
провозгласил тост за здоровье президента Французской
республики. Одновременно состоялись русско-французские
переговоры, и в 1891–1892 гг. между двумя государствами были
подписаны первые документы о совместных действиях на тот
случай, если одной из сторон будет угрожать военная
опасность. Ратификация военной конвенции произошла в 1893
г., закрепив антигерманский союз России и Франции.
Последствия этого решения сказались во время Первой мировой
войны.
– В какой исторической ситуации император принял шапку
Мономаха? È â каком состоянии он передавал империю сыну?
– Не без основания К. Победоносцев предупреждал императора
при вступлении на трон: «Вам достаётся Россия смятенная,
расшатанная, сбитая с толку, жаждущая, чтобы её повели
твёрдою рукою». Это было время, когда воздействие на власть
пытались оказать сторонники славянофильской доктрины. Но
период этот оказался очень недолгим. Попытки воплощения в
жизнь идеи Земского собора в надежде, что собор мог стать
реальной альтернативой всем конституциям в мире, вместе с
тем удерживая Россию на её исторической, политической и
национальной основе, не оправдались. Параллельно с идеей
созыва Земского собора высказывалась свойственная
славянофилам идея о возможности перенесения столицы из
Петербурга в Москву.
 Александр
III вначале позитивно отреагировал на «земские» планы, но
надежды славянофилов не оправдались. Вообще же полицейские
методы и политические репрессии в итоге восторжествовали над
робкими попытками диалога с обществом. Например, «Положение
о мерах к охранению государственного порядка и общественного
спокойствия», утверждённое в августе 1881 года, было введено
в действие на три года, но потом продлевалось вплоть до
февраля 1917 года. Использовались провокации и провокаторы,
была создана небезызвестная «Добровольная охрана»…
– Что побуждало современников императора поднимать «русский
вопрос»?
– С царствованием Александра III связано обращение к
выработке некой «идеологии самодержавия», которую в виде
единой концепции так и не смогли (а скорее – не захотели)
оформить. Во многом это была именно реакция на политические
и экономические перемены. Славянофильская модель не могла
быть воспринята властью по той же причине, что и либеральный
проект М. Лорис-Меликова. Власть считала, что стране нужны
не консервативные, а тем более не либеральные или
революционные проекты переустройства, а стабилизация. Но
требовались и новые опоры, и их нашли, но не в
славянофильских концепциях, а в таком мощном явлении, как
русский национализм.
– Как объяснить феномен революционных настроений в России
после реформ 1860-х? Ведь во всём мире Россия в те годы
стала ассоциироваться с политическим терроризмом...
– Обращу внимание на то, что убийство Александра II
определялось в советской пропаганде, как «казнь». Общество
ожидало ответных действий от нового императора. В. Соловьёв,
выступая перед многочисленной аудиторией, публично призвал
нового императора Александра III простить убийц, патетически
воскликнув: «Он не может не простить их! Он должен простить
их!» О помиловании настойчиво просил и Л. Толстой. Император
«распорядился передать графу, что, если б покушение было
совершено на него самого, он мог бы помиловать, «но убийц
отца не имеет права простить».
Здесь я хотел бы вопреки модным сегодня веяниям сказать
слово в защиту казнённых. Там были яркие и сильные личности
– от Перовской и Желябова до Степняка-Кравчинского и
Морозова. И нужно понимать, что у них была своя правда. С их
позицией можно спорить, но вспомните фразу из «Дуэли» А.
Чехова: «Никто не знает настоящей правды».
Народовольцы не могли поступить иначе, но и власть не могла
их помиловать. Да и сомнительно, приняли бы Перовская или
Желябов милость от власти, с которой боролись. В этом есть и
трагедия революционного движения, когда в борьбе с властью
гибли молодые и талантливые люди. Всё тогда зашло слишком
далеко. Трагически далеко.
До революции политические силы, оппозиционные власти, в
определённых случаях рассматривали радикалов как тех, кто
способен выступать в качестве союзников, оказывая давление
на власть. «Уступи мне, а не то «он» бросит в тебя бомбу», –
такова подпись под рисунком, изображавшим кадета,
стремящегося завладеть престолом, и стоявшего на втором
плане эсера, державшего бомбу в руках.
Кстати, после убийства С. Кирова возобладала сталинская
точка зрения, что «если мы на народовольцах будем
воспитывать наших людей, то воспитаем террористов». Это было
воспринято как сигнал к запрету не только народовольческой,
но и вообще народнической проблематики. Разработка истории
народничества оказалась под запретом, а некоторые историки,
занимавшиеся разработкой этой проблематики, были
репрессированы. К слову, сейчас практически не осталось
специалистов по народничеству. Изучать революционеров «не
модно», но подобный перекос в апологетику контрреволюции
только отдаляет нас от осмысления прошлого.
Толстой и Соловьёв не могли в силу своих убеждений поступать
иначе. Если бы Толстой не требовал того, что он требовал, то
он бы не был Толстым. Но Александр III (а впоследствии – П.
Столыпин) не могли идти на компромисс с революционерами. Да
и был ли такой компромисс возможен? Перовская, Желябов,
Каляев и их сторонники выбрали свой путь.
– То было время бурного развития капитализма в России. А
возможно ли самодержавие при капитализме? Ведь усилившиеся
буржуа всегда требуют власти…
– Консерваторы, являясь противниками революции, должны были
определить отношение к социалистическим моделям.
Значительная часть из них, подобно публицисту К. Пасхалову,
делала ставку на помещиков, а в буржуазии видела только
разрушительную силу. Даже признавая, что «капитализм идёт»,
консерваторы не всегда были готовы принять его в той форме,
в которой он реализовывался в России на рубеже веков. Но
капитализм насаждался «сверху», и делала эта монархическая
власть!
Отмечая наличие определённой правоты в критике, звучавшей со
стороны радикалов, монархисты позиционировали себя как
убеждённые антилибералы и антисоциалистû. Все попытки
создания русской национал-либеральной доктрины потерпели
фиаско как в теории, так и на практике. Хотя нельзя отрицать
стремление некоторых консерваторов к такому идеологическому
синтезу. Соединить капитализм и русский национализм будут
пытаться позже, уже при Столыпине…
– От эпохи императора Александро III нам осталась
архитектура неорусского стиля. Интерес к прошлому Руси
вдохновлял тогда многих художников. Какова роль императора в
развитии этой тенденции?
– Александр III поощрял русское национальное искусство во
всех его проявлениях. Показательно в этом отношении
исполнение им просьбы П. Чайковского. Композитор просил о
выдаче ему заимообразно 3000 рублей с постепенной выплатой.
2 июня 1881 года Александр III написал Победоносцеву:
«Посылаю Вам для передачи Чайковскому – 3000 р. Передайте
ему, что деньги эти он может мне не возвращать». Чайковского
и похоронили на личный счёт императора. Отметим, что
Александр III открыл движение русской опере, которую прежде
заедала итальянская. Он «подарил Большой театр»
Петербургской консерватории, а Московской «выделил
значительные средства на постройку нового здания».
Император не был равнодушен к живописи, предпочитая жанровой
батальную и портретную, выделяя В. Васнецова, И. Репина, В.
Поленова, А. Боголюбова, В. и К. Маковских… Кстати, сам
Александр III брал уроки живописи у Боголюбова, выписывал
для своей библиотеки книги и журналы по искусству,
коллекционировал предметы искусства. Император покупал
картины художников. Причём он начал заниматься
коллекционированием, будучи наследником, а к моменту
вступления на престол его коллекция насчитывала 495 полотен
и рисунков, 373 из которых являлись произведениями русской
школы. К 1894 году коллекция насчитывала уже около 800
полотен, и после смерти императора по указу Николая II
значительная часть картин русской школы была передана в
открывшийся в Петербурге Русский музей императора Александра
III.
Особым вниманием Александра III пользовалèсь Православная
церковь и духовенство. 20 мая 1885 года он написал на
годичном докладе обер-прокурора Святейшего синода, что с
интересом прочёл «о тружениках сибирских, перед которыми
преклоняется, поскольку они служат Христу в то время, когда
никто их не знает, не слышит о них, да и в голову никому не
приходит, через что они проходят». Именно на этих скромных
подвижников советовал Александр обратить внимание московских
и петербургских жертвователей. При Александре III было
учреждено 13 новых архиерейских кафедр, восстановлены
закрытые в предшествующее царствование приходы,
восстановлены в Западной Руси церковные братства, построено
много новых монастырей и храмов.
По мнению современного историка Ю. Кудриной, «Тринадцать лет
пребывания Александра III на престоле оказались чрезвычайно
значительными и благотворными для развития культуры».
Но было бы ошибочно представлять царствование Александра III
как некую бесконечную череду успехов. Недовольство
общественности вызвало ограничение сферы действия суда
присяжных и другие изменения судебных уставов. Пожалуй,
неоправданно жёсткой была политика Александра III в
отношении печати. Ещё в конце августа 1882 года вступили в
силу «Временные правила о печати», установившие строгий
надзор за изданиями. Впоследствии было издано много
специальных циркуляров, очертивших тот круг тем, который
нельзя было освещать в печати. По сути, это означало
установление жёсткой цензуры. При этом преследовались не
только радикальные и либеральные издания («Отечественные
записки», «Московский телеграф», «Голос», «Русский курьер»,
«Дело», «Земство»), но и издания патриотической
направленности.
– Вспомним союзников и противников императора – мыслителей,
политиков, литераторов...
– Бурлили эмоции! Апология или хула зависели от
общественно-политической позиции писавшего или говорившего.
Так, по мнению Л. Толстого, государственная деятельность
Александра III «разрушила всё то доброе, что стало входить в
жизнь при Александре II, и пыталась вернуть Россию к
варварству времён нынешнего столетия». Перечислять
славословия или ругательства в адрес императора можно до
бесконечности, но смысла в этом не будет. Нечто подобное мы
видим, например, вокруг фигуры И. Сталина, когда одно его
упоминание вызывает проклятая или восторги, но мало кто
пытается заняться анализом и отстраниться от эмоций.
Мне кажется интересным мнение представителя
неославянофильского направления С. Шарапова, который
признавал, что Александр III всей душою веровал в
самодержавие, но критиковал его отстранение «от
соприкосновения с живыми, уже созревшими в земской школе
силами страны», которое в итоге привело к торжеству
бюрократического начала. В результате «под предлогом борьбы
с «крамолою» и охраны священных принципов церкви и
самодержавия, и то и другое было почти изувечено. Церковь
потеряла всякую духовную силу и обратилась в бюрократическое
духовное ведомство с диктатором в лице обер-прокурора Св.
синода. Самодержавие было явно расхищено министрами,
составившими цепь вокруг благородного и прямодушного
государя, иногда и не подозревавшего, что творится его
именем».
Очень важно понять, что после периода стабилизации должен
быть период развития!
"Литературная газета"
№13 (6409) (2013-03-27) |
