|
СОВРЕМЕННАЯ УФИМСКАЯ ХУДОЖЕСТВЕННАЯ ПРОЗА
(1992–2012)
Хрестоматия
Впервые
созданная хрестоматия по современной уфимской художественной
прозе, в которой представлены целостные произведения или их
фрагменты, знакомит читателей с художественным опытом,
накопленным современными уфимскими писателями-прозаиками в
период с 1992 по 2012 гг. (20 лет без СССР) и отражающим
основные тенденции в развитии современной уфимской
художественной прозы и ее интеграции в современный
российский литературный процесс.
Книга предназначается для специалистов в области современной
русскоязычной художественной литературы, в частности
региональной; для преподавателей и студентов филологических
факультетов и факультетов журналистики высших учебных
заведений; для преподавателей и студентов средних
специальных учебных заведений; для учителей русского языка и
литературы и учащихся общеобразовательных учреждений; для
широкого круга читателей, интересующихся современной
художественной литературой.
ПРЕДИСЛОВИЕ
Понять
литературу, не зная мест, где она
родилась, не менее трудно, чем
понять чужую
мысль, не зная языка, на котором
она выражена.
Д. С. Лихачев
Россия по-прежнему остается
уникальной
литературной страной, где состав
общественных
ценностей во многом определяется
писательским
видением мира. Динамику России
лучше всего
наблюдать по художественным
текстам.
В. В. Ерофеев
Мы
неслучайно взяли два этих высказывания эпиграфами к
предисловию, в котором расскажем о литературной хрестоматии,
составленной из художественных произведений современных
уфимских писателей. Писателей, чье творчество вызывает
сегодня прочный читательский интерес как в нашей республике,
так и за ее пределами, чьи произведения, безусловно,
являются своеобразным сгустком духовной жизни нашего края,
который никогда не был обделен настоящими талантами.
Региональная литература, к которой мы относим уфимскую
художественную прозу, интенсивно и ярко воспроизводит и
фокусирует в себе те процессы, которые свойственны
современной русской литературе в целом. Анализируя
творчество того или иного художника, который уже занял свое
место в современном литературном пространстве (признан
коллегами, литературной критикой, читателями), мы говорим не
только об устоявшихся тенденциях и направлениях,
отображающихся в прозе (драматургии, поэзии) писателя, но и,
как правило, о его творческой индивидуальности и своеобразии
его художественного мира. Но если «блеск» той или иной
литературной величины ослепляет, то литература определенного
региона, удаленная от центра, воссоздает и актуализирует
наиболее значимые, магистральные направления современного
литературного процесса.
Современная уфимская литература – явление интересное и
многомерное, отражающее в себе динамику современной русской
литературы. Опираясь на тематический принцип, предполагающий
изучение доминирующих тем, традиционно можно выделить как в
современной русской, так и в современной уфимской литературе
магистральные темы: военную (армейскую), бытовую, молодежную
тематику; городскую, историческую, христианскую проблематику
и многие другие.
Реализация типологического подхода позволяет говорить об
обращении уфимских писателей к разнообразным направлениям:
реалистическому, постмодернистскому, фантастическому,
детективному, автобиографическому, юмористическому и другим.
Наблюдается в современной уфимской литературе поиск новых
стилевых форм.
Книга,
которую мы вам предлагаем, уникальна. Впервые учебная
хрестоматия по современной литературе (адресованная широкому
кругу читателей: школьникам, студентам, учителям,
преподавателям, знатокам и любителям словесности) строится
на основе художественной прозы региональных писателей.
Сравните: в популярную многотомную антологию М. Г.
Рахимкулова «Башкирия в русской литературе» (Башкирия в
русской литературе: В 6 т. / Предисловие, биографические
справки, комментарии и библиография М. Г. Рахимкулова. –
Уфа: Башк. кн. изд-во, 1989–2004) были включены как
произведения известных русских писателей, в творчестве
которых нашли отражение история, культура, реалии жизни
нашего края, так и художественные тексты наших земляков.
Выбор художественных произведений или фрагментов из них в
данной антологии был ограничен жесткими рамками – только
тексты о башкирской земле. Чтобы избежать повтора, мы
отказываемся в нашей хрестоматии от этого принципа.
Мы
ориентируемся на круг имен уфимских художников слова, без
которых в полной мере нельзя представить современную
уфимскую литературу двух последних десятилетий, произведения
писателей, чьи тексты написаны на рубеже веков или чье
творчество формировалось и хронологически связано с концом
XX
– началом
XXI
веков.
Безусловно, список имен прозаиков, заявленный в этой книге,
не так велик и, возможно, вызовет вопросы у посвященных в
литературную жизнь Уфы. Но мы аргументируем нашу позицию
следующим образом.
Во-первых, в список персоналий современной уфимской
художественной прозы, прежде всего, вошли имена тех, кто так
или иначе нашел свою читательскую аудиторию в башкирской
столице и за ее пределами, чье творчество обсуждается в
уфимской и российской периодике, чьи произведения
номинируются на различные литературные премии, кто своими
корнями связан с уфимской землей и, наоборот, преодолел
притяжение родного края, уехал из Уфы. Это писатели, которые
относятся к разным поколениям, имеют разные жизненные
взгляды, жизненный опыт, но их внутренний мир требует
выражения в слове, хотя глубина и сила этого слова у каждого
из них своя и определяется глубиной и силой таланта.
Во-вторых, литературная хрестоматия преследует важную цель –
показать тематическое, типологическое разнообразие уфимской
художественной прозы, что в свою очередь свидетельствует о
подъеме уфимской литературы и ее успешной интеграции в
современную российскую литературу.
В-третьих, мы считаем, что данная книга может положить
начало хорошей традиции знакомства читательской аудитории
нашей республики с современной уфимской литературой – как с
прозой, так и с поэзией, драматургией (хотя именно
драматургия сегодня меньше представлена в творчестве
уфимских писателей).
Хрестоматия «Современная уфимская художественная проза
(1992–2012)» разделена на три части. В первую часть книги
вошли произведения писателей, которые, как нам кажется,
близки друг другу по духу, несмотря на то, что создают столь
разные художественные картины мира. П. Храмов, М. Чванов, К.
Зиганшин, С. Круль – представители практически одного
послевоенного поколения. Отсюда и сходство в восприятии и
отображении действительности: краеугольным камнем для
прозаиков является ориентация на нравственную проблематику.
Так,
творчество М. Чванова возвращает современного читателя к
добротной реалистической художественной литературе,
заставляя задуматься о незыблемых духовных ценностях, о
своих корнях, родниках своей души. Ведь основной темой прозы
и публицистики М. Чванова и по сей день является тема
нравственности, обращения к утраченным истокам. Неслучайно
одна из ведущих черт творчества писателя, как и многих
прозаиков его поколения, – публицистичность. А потребность
автора высказаться, достучаться до читателя, выразить в
тексте своего произведения собственную гражданскую позицию –
это первостепенное качество всякого настоящего художника.
Проза М.
Чванова, созданная на рубеже веков, – проза, сохраняющая
ярко выраженное публицистическое начало, которое выходит на
первый план, часто оттеняя сюжет, событийную часть
произведений писателя. Эта устойчивая черта (ее можно
принимать или нет) современной реалистической литературы
позволяет художнику сказать о наболевшем, наполнить
размышления писателя глубоким гражданским и философским
содержанием.
В
хрестоматию вошел рассказ «А жизнь-то, похоже,
налаживается…». Он о герое, который находится в состоянии
душевного кризиса, который размышляет о том, «что случилось
с русским народом», почему он, помогая другим народам,
вызывает потом их жгучую ненависть, почему погибла русская
деревня и «расхристаны и не ухожены кладбища». Одним из
самых интересных и важных эпизодов в рассказе является
монолог-исповедь Американца – деревенского чудака, с
русскими корнями, приехавшего из Америки и обосновавшегося в
нашей глубинке.
«Жизнь –
это война с забвением…». Эти слова из произведения «Инок»
уфимского художника П. Храмова как нельзя лучше подходят к
тому, чтобы подчеркнуть главную особенность романа
(фрагменты этого произведения включены в хрестоматию).
Главный герой текста – маленький мальчик, чья душа тонко
распознает и глубоко оценивает прекрасное и безобразное в
окружающем его мире – мире, который включает и ассимилирует
в себе прошлое и настоящее, сиюминутное и вечное; уютное
пространство родного дома и целой России; настоящее нашего
Отечества и его историю; пейзаж родного края и бездну
Вселенной. В тексте писателя, как это часто бывает в
автобиографических произведениях, легко и виртуозно
соединяются оценки этого мира главным героем, который
предстает перед читателем то шестилетним мальчиком, то
подростком, то двадцатишестилетним молодым человеком, то еще
более зрелым и мудрым мужчиной.
Роман П.
Храмова «Инок» – произведение, которое может быть адресовано
молодому и более зрелому читателю. Каждый найдет в авторской
исповеди то, что созвучно его душе, его опыту, его жизненным
устремлениям. Но одно безусловно: роман написан пером
талантливого человека, чей внутренний мир так многогранен,
многоцветен и ярок, что вбирает в себя всё многообразие
окружающей действительности.
В романе
П. Храмова мы встречаем ряд философских и нравственных
категорий, которым автор дает тонкие и точные
характеристики. Когда писатель рассуждает об этих понятиях,
его высказывания в тексте произведения звучат емко и
афористично: «Была у меня примета: дабы весь день был
удачным, я должен был с утра посмотреть в детские глаза –
глаза Бога»; «Талант в России воспринимается как покушение
на естественный ход вещей»; «Ржавеет золото, и истлевает
сталь, крошится мрамор – к смерти всё готово. Всего прочнее
на земле – печаль, и долговечней – царственное слово.
Печаль. Слово. А меж ними – жизнь. Или то, что вместо нее».
Имя П.
Храмова стоит особняком в уфимской литературе. Его
исповедально-биографический роман несколько десятилетий шел
к своему читателю. Он был опубликован в 2007 году (Санкт-Петербург),
а затем подготовлен к печати издательством «Китап» (Уфа) в
2012 году. «Инок» – одно из лучших автобиографических
произведений, которое можно смело поставить в один ряд с
автобиографической прозой, ставшей классикой: повестью С. Т.
Аксакова «Детские годы Багрова-внука», трилогиями Л. Н.
Толстого «Детство. Отрочество. Юность» и А. М. Горького
«Детство», «В людях», «Мои университеты», повестью М. Карима
«Долгое-долгое детство».
Уфимский
прозаик К. Зиганшин вошел в литературу в 90-е годы
XX
столетия. В 2006 году была опубликована повесть о
старообрядчестве «Скитники», а в 2010 году ее продолжение –
«Золото Алдана». Дилогия о старообрядцах вызвала широкий
читательский резонанс и была высоко оценена как литературной
критикой, так российскими и уфимскими писателями.
Человек и
Природа – два равновеликих образа в повести «Скитники»
(фрагменты из нее мы предлагаем в хрестоматии), в которой
уфимский прозаик, с одной стороны, говорит о силе и величии
духа человеческого, а с другой – о гармонии и красоте
живого, разумного природного мира, наполненного Божьим
дыханием. Всю повесть можно условно разделить на две части,
границей между которыми является глава «Рождение Корнея».
Первая часть – это история Варлаамских скитников и их борьба
с суровой природной стихией, требующей от носителей
«первородной веры» стойкости и мужества, смирения и
терпения; вторая – история гармоничного сосуществования
природы и человека – человека, умеющего слышать и понимать
окружающий его мир.
С главы
«Рождение Корнея» начинается новая история. Эта часть
произведения – яркие, динамичные и лаконичные рассказы
(«Лютый», «Снежок», «Барсук», «Беркут», «Златогрудка»,
«Горное озеро», «Косой», «Перелом», «Свора»). Героями этих
глав, наряду с человеком, становятся твари Божьи, наделенные
душой и чувством благодарности. Казалось бы, все эти истории
ближе к сказке, а не к были, но так велика вера писателя в
одухотворенность всего живого, что полностью растворяешься в
притчах автора о Человеке и Природе.
Дилогия
К. Зиганшина «Золото Алдана» – несомненная удача писателя,
произведение, которое возвращает читателя к прозе С.
Залыгина, Ч. Айтматова, В. Распутина, В. Астафьева и В.
Белова.
Из столь
мощного ряда прозаиков, казалось бы, выбивается имя С. Круля:
уфимцы и жители Башкортостана больше знают его как барда,
пишущего и стихи, и музыку к своим песням. Но воспоминания,
мемуары, которые мы предлагаем, во многом созвучны
художественным произведениям П. Храмова, М. Чванова, К.
Зиганшина, потому что воспоминания С. Круля «Мой отец –
художник Леонид Круль» (1997), «Там, где дом моей матери»
(2007) написаны сердцем. Главное в этих книгах – искреннее
желание автора рассказать не только о себе и о тех людях,
которые дороги ему, создать их бесхитростные портреты,
воспроизводя события их жизни, но и поделиться с читателем
своими сокровенными переживаниями и размышлениями о том
времени и пространстве, в котором по воле судьбы жили эти
люди. Ведь судьба невыдуманных героев С. Круля – это судьба
многих в нашей стране в непростые послевоенные и «застойные»
времена.
Книги
воспоминаний С. Круля «Мой отец – художник Леонид Круль»,
«Там, где дом моей матери» объединяет многое: общая
эмоциональная тональность, то радужно-светлая, то грустная,
порой трагическая; пространственно-временные координаты
(описываемые события не выходят за пределы города Уфы и его
окрестностей); система мотивов; образ повествователя.
Мемуары автора – это воспоминания, которые пронизаны
исповедальными нотами, лирическим настроением, с помощью
которых автор стремится сохранить, воссоздать мир,
растворившийся во времени, ставший частью нашего прошлого.
Не менее
интересна вторая часть хрестоматии: в нее включены
произведения писателей (И. Фролова, С. Чураевой, Р.
Шаяхметовой, В. Глуховцева, В. Богданова, Ю. Горюхина, С.
Вахитова, А. Яковлева, Д. Лапицкого), которых можно отнести
к «среднему» поколению, чье становление связано уже с другим
временем – временем перемен, в полной мере отразившихся и в
литературном творчестве.
Современная литература – эпоха эклектики, смешения стилей,
направлений, в которой порой бывает невозможно отделить
реализм от постмодернизма; наивно-бытовую философию от
концептуально осмысленной писателем реальности; отрицание,
антиутопическое настроение и его преодоление.
Разнообразны «векторы» современной уфимской художественной
прозы: исторический, детективно-приключенческий, армейский,
социально-философский, социально-бытовой, фантастический,
иронический, исповедальный и т. д.
Так,
например, И. Фролов – автор двух циклов рассказов
«Вертолетчик. Бортжурнал № 57-22-10» и «Теория танца». Они
разные по содержанию, но сходные по принципу изложения
жизненного материала – в хрестоматию вошли произведения
сразу из двух художественных циклов.
Истории
из книги «Вертолетчик. Бортжурнал № 57-22-10» – это
небольшие этюды, зарисовки с натуры, в которых автор
выступает как наблюдатель, хроникер событий. В центре каждой
истории – ситуации, которые знакомы И. Фролову, пережиты им
самим. Но всё же это не просто документальная проза, не
мемуары, не дневник. Это, на наш взгляд, та самая
литература, которая благодаря стилистической сдержанности и
выверенности рассказывает о поколении, чью жизнь разделила
на две части афганская война. Принцип, положенный в основу
цикла «Бортжурнал № 57-22-10», – принцип мозаики, детали
которой создают полотно, общую картину военных будней, на
которые можно взглянуть по-разному: драматизируя их или с
юмором. Умение посмеяться над собой, увидеть в напряженной,
полной опасности, лишенной комфорта жизни смешное – свойство
прозы И. Фролова.
«Теория
танца» – это рассказы, близкие к жанру лаконичных историй,
городских зарисовок, в которых во многом опять-таки
угадывается биография прозаика, но в которых появляется то
социальный, то бытийный подтекст, из чего складываются
представления о времени и о человеческой личности,
пытающейся определить свой путь, свою дорогу в быстро
меняющемся жизненном пространстве.
Проза С.
Чураевой, незаурядного уфимского автора, многогранна, в ней
возникают неоднозначные выводы, обобщения. Причем это
происходит всегда, о ком и о чем бы ни писала С. Чураева: о
нашей современнице, стремящейся к любви, пытающейся
сохранить хрупкое семейное счастье, отстоять, чаще просто
сохранить свое «я», создать образ сильного, умеющего любить
мужчины, воздвигнуть его на пьедестал, где он и должен, по
разумению женщины, находиться (рассказы «Моя пятидневная
война», «Девочка и графоман», «Дамский рассказ» и другие); о
новозаветном герое Апостоле Павле, сомневающемся, отрицающем
и обретающем веру, о слабости человека и об отсутствии в его
душе истинного света (повесть «Последний Апостол»); о
башкирском художнике, о первозданной красоте его родного
края, о гармонии и дисгармонии мира, о чистоте души, о
желании созидать, а не разрушать (повесть «Ниже неба») и т.
д.
Умение
смотреть на настоящее через призму вечного, которое точно и
глубоко реализует писатель в своих повестях, дает
возможность С. Чураевой обнажить человеческую суть, раскрыть
читателю причины ее распада, показать наше больное
настоящее.
Собственно, вся проза этого автора – проза о любви. О любви,
которая как природный талант: либо дана человеку, либо нет.
В хрестоматию включено одно из лучших произведений писателя
– рассказ «Чудеса несвятой Магдалины», представляющий собой
одну из шестнадцати глав будущего романа «Shura_Le».
«Чудеса несвятой Магдалины» – рассказ о чуде любви. И чудо,
несмотря на всю грязь и боль, которая есть в нашем мире,
свершилось. Вопреки всему и всем, у девочки – героини
рассказа – родился ребенок. Странно, но только мать
Магдалины (так назван появившийся на свет младенец)
понимает, что это великое счастье и награда за все мучения и
унижения, перенесенные ею. Главным для автора в этом
рассказе является сама история невероятного или, наоборот,
слишком типичного для сегодняшнего времени прихода, явления
человека в этот мир. Великое чудо Бога – человек – перестал
быть чудом сегодня.
Еще одно
яркое женское имя в уфимской прозе – Р. Шаяхметова. К
сожалению, ее творческий путь обозначен для читателя только
двумя публикациями: романом «Слова и листья» (1999) и
рассказом «Последние в мире слов» (2010). В хрестоматии
представлены фрагменты романа. Писатель каждый раз создает
вязкий, сложный текст, к которому нужно «пробиваться»
постепенно, медленно. Тексты Р. Шаяхметовой невозможно
читать «залпом», потому что произведения автора, настоящего
художника, насыщены сложными и часто парадоксальными
переходами и переливами от одной мысли к другой.
Роман
«Слова и листья» о любви, творящей Вселенную, созидающей
человека, о сотворении мира и сотворении души, не терпящей
пустоты. Хочется сразу указать на ряд достоинств романа. «Я»
героини – это, безусловно, авторская проекция, которая
практически не позволяет развести в произведении два мира –
героини и автора. Роман Р. Шаяхметовой, построенный на
автобиографической основе, – поток сознания, плотный сгусток
духовной жизни.
Внутренний мир героини произведения (тезки писателя) –
башкирки по национальности – выходит за рамки
конкретно-национального. Благодаря ей читатель понимает, как
дышит, мыслит, чувствует Вселенная. Потому что Она и
есть огромная, непознанная Вселенная, вобравшая, впустившая
в недра свои чувство любви.
Интересно
выстроено художественное пространство в романе. С одной
стороны, это пространство ее родного города – Уфы, в которой
героиня родилась и в восьмидесятые годы училась на
филологическом факультете университета. А с другой – это
пространство не локальное, не конкретное, его горизонты
расширяются до вселенских масштабов. Урбанистическое,
бытовое пространство в тексте сопряжено с метафизическим,
ведь «Слова и листья» – роман о метафизике любви.
Историко-философское направление в уфимской литературе, на
наш взгляд, разрабатывает В. Богданов. Мы уверены, что
произведения этого писателя будут интересны читателю не
только интригой, часто уходящей в глубь веков, хорошим
знанием исторического, мифологического материала, но и
раздумьями автора о вере и безверии, о свободе и несвободе,
о жизни и смерти, о гордыне и смирении, о войне и мире, о
верности и предательстве, о зверином, темном и человеческом,
светлом в наших душах, то есть размышлениями практически обо
всех сторонах человеческого бытия, тайниках человеческой
души.
Наполнение В. Богдановым исторических сюжетов (роман «Книга
небытия», повесть «Ехылхан»), событий, происходящих в
далеком или в недавнем прошлом, всего лишь в веке
XX
(рассказ «Радости»), сказочных сюжетов («Сказки до скончания
века») философскими обобщениями и подтекстом является
отличительной стороной художественного мира данного
писателя. Уфимскому автору удается слить в единое целое
исторические факты, мифологию, этнографические детали и
вымысел, а главное, точно передать то психологию
доверчивого, искреннего, эмпирически постигающего мир
кочевого башкирского племени (повесть «Ехылхан»), то
христианско-языческое мировосприятие древних русичей
(рассказ «Гуси-лебеди»).
Явными
достоинствами последнего рассказа («Гуси-лебеди») являются
динамичный сюжет, колоритные исторические и мифологические
персонажи, сочный и образный язык. Для того чтобы передать
исторический колорит, создать сказочную атмосферу, автор
насыщает свой текст латинскими высказываниями и пословицами,
военной лексикой, устаревшими словами. Всё это дает
уфимскому писателю возможность создать на основе
исторического материала красивую легенду о спасении первого
царя из династии Романовых, предание о мощи и святости
русского духа, о нравственной чистоте и настоящей вере. Мы
думаем, что чтение этого произведения, представленного в
данной хрестоматии, будет по-настоящему интересным и
захватывающим.
Иной мир
создает в своих произведениях А. Кудашев. Этот уфимский
прозаик, чьи произведения появились в печати в 90-е годы,
тяготеет к жанрам малой формы, он автор небольших и
незамысловатых по сюжету рассказов. Примечательной чертой
произведений А. Кудашева является то, что действие в них
разворачивается в Арске, в котором, конечно же, читатель
может узнать родной город писателя – Уфу. Замечательно
обыгрываются прозаиком названия рек, улиц, кинотеатров,
гостиниц башкирской столицы, например, кинотеатр «Родина»
превращается в кинотеатр «Мать», река Белая – в Цветную и т.
д.
А.
Кудашев – бытописатель прозаичного, обыденного, погружающий
происходящее в его текстах, тот или иной немудреный
житейский случай либо в историческую или чуть-чуть
фантастическую, либо вообще в детективную оболочку. В
описанных забавных, занимательных ситуациях, «сдобренных»
авторской иронией, часто возникает и драматическое звучание.
В
хрестоматию включен один из самых фарсовых рассказов
писателя – «Подлинная история ресторана «Землянка», который
вошел в сборник произведений, опубликованных под общим
названием «Кофе для чайников». Ведущим приемом, которым
писатель виртуозно пользуется в этом тексте, становится
прием абсурда.
К этому
же приему во многих своих произведениях прибегает и
уфимский прозаик Ю. Горюхин. «Наедине со следующими за этим
последствиями…». Именно эти слова из повести «Блок № 667»
как нельзя лучше иллюстрируют впечатление, которое вызывает
творчество этого автора. Под последствиями мы подразумеваем
тот поток размышлений, который возникает после прочтения
произведения уфимского писателя.
Главный
герой повести «Блок № 667» – Мальчик, подросток, который всю
свою жизнь провел в… А вот точно назвать то место, где
существуют Мальчик, его сокамерники и стражники, не так
просто. Ясно одно: пространство, которое создает писатель,
похоже на тюрьму, зону, в которой всё подчинено
определенному «порядку», строго поступательному движению:
сначала вверх по иерархической лестнице «заплесневелых нар»,
а потом вниз, стремительно скатываясь «в обратном порядке».
Даже
вырвавшись на свободу, главный герой повести (он
единственный стремится увидеть мир за стенами Блока)
возвращается назад. Да и что делать двуногому существу,
именуемому человеком, в мире, наполненном слишком громкими
звуками и яркими красками? Легче пребывать в диком, скотском
состоянии, где одни поедают других, считая это нормальной
физиологической потребностью. В хрестоматию включены первые
и последние главы повести «Блок № 667».
«Иная»
действительность возникает в двух других повестях Ю.
Горюхина («Встречное движение» и «Крайний подъезд слева»).
События в них разворачиваются (скорее, просто случаются, да
и не события это, а небольшие встречи) на улицах города, на
лестничных площадках или в квартирах многоэтажек, в которых
люди живут разрозненно, не замечая друг друга.
Произведения Ю. Горюхина разноплановы, их можно отнести, на
наш взгляд, то к семейно-историческому анекдоту («История
Горюхина»), то к литературной пародии («Верхнетуймазинская
синекдоха», «Второй план»); то к литературному шаржу («Пазл.
Опус»), то к ироничным путевым заметкам («В тысячу первый
раз про Египет. Отпускной опус») и т. д. Но безусловно одно:
к какому бы жанру ни обратился писатель, практически во всех
его текстах есть пронизывающая всё авторская ирония.
Главное
свойство прозы другого уфимского автора – С. Вахитова –
неподдельная искренность, которая подкупает и окупает
однотипность сюжета, односторонность героев писателя. В
центре сюжета повести «Люби меня всегда», рассказов «Пушкин
37-го года», «Хорошие люди» – герой-интеллигент, чей
общественный и профессиональный статус точно установлен
писателем: преподаватель вуза, филолог. И этот факт является
стержневым: отталкиваясь от него, С. Вахитов погружает
своего героя в разные жизненные ситуации.
«Изменяет» любимому герою писатель в повести «Разорванное
сердце Адель», в которой повествование идет от имени
четырнадцатилетней девочки. Мы уверены, что у данного текста
С. Вахитова точно определена читательская аудитория: она
сугубо подростковая. В повести нет привычного набора
взрослых проблем (развод, уход жены, пьянство и др.).
Главный вопрос повести обращен к молодому поколению. Где
твоя будущая среда обитания, где твоя Родина, что ты
считаешь домом, в котором тебе хотелось бы жить? И каждый из
прочитавших текст повести, относящий себя или к «отцам», или
к «детям», будет искать свои пять причин, по которым он
хотел бы остаться в России!
На наш
взгляд, в творчестве С. Вахитова есть свои удачи и неудачи.
Но «любить всегда» тексты уфимского автора можно за умение
создавать короткие точные истории-анекдоты, за иронию и
мягкий юмор, за эпизоды, вызывающие искренний эмоциональный
отклик во время чтения. Автор не боится быть
сентиментальным, но это не значит слезливым, он умеет
сопереживать и глубоко чувствовать, пропуская через свое
сердце простые житейские ситуации.
Создавать
добротную, по-настоящему интересную приключенческую,
фантастическую литературу, которая может быть интересна как
более зрелой, так и менее искушенной – молодежной –
читательской аудитории, – дело далеко не простое. Но с этой
задачей хорошо справляются Д. Лапицкий и В. Глуховцев.
Рассказы
Д. Лапицкого «Преступление», «Обмануть Джаррасийца»,
«Большая охота», «Тропа создателя», «Копирайт», «Встреча»,
«Двое в ночи», «Сын волчьего солнца», «Наследие дроксов»,
«Отдел X – 12» и повесть «Вернувшийся» были опубликованы в
журнале «Бельские просторы» в рубрике «Детектив. Фантастика.
Приключения». Безусловно, перечисленные нами произведения
уфимского автора аккумулируют в себе черты трех этих
направлений: в них есть авантюрный характер, свойственный
приключенческому тексту; выдуманные миры, космические дали,
перспективы будущего, присущие фэнтэзи; запутанные ситуации,
тайны, расследования, типичные для детективной литературы.
Но не
всегда, как нам кажется, тексты уфимского писателя,
напечатанные в указанной рубрике, можно отнести к одному из
этих направлений. Так, например, рассказ «Двое в ночи»
подкупает силой переживаний героев, тонко выстроенным,
эмоционально насыщенным сюжетом. События в этом произведении
разворачиваются не на далекой и неизвестной планете в
туманном будущем, а в родных краях, на башкирской земле, в
трудные, страшные военные годы. Солдат приезжает после
тяжелого ранения домой на побывку всего на несколько дней,
но мать не узнает его. Невольно вспоминается сюжет другого
произведения – рассказа А. Н. Толстого «Русский характер», в
котором мать тоже не признала сына-танкиста, лицо которого
было обезображено.
Еще одно
произведение – рассказ «За углом», который включен в
хрестоматию, – нельзя безоговорочно отнести к фэнтэзи, хотя
в нем автор соединяет два разных пространства и времени:
современность и военное прошлое нашей страны; летние улицы,
дворы современного города и холодные, зимние, блокадные
ленинградские подъезды и квартиры, в которых дети умирают от
голода.
Этот
рассказ Д. Лапицкого вызывает двойственное чувство:
ощущение, что практически невозможно так просто взять и
соединить два столь полярных мира (историю и современность),
и одновременно понимание, что у такого сюжетного хода есть
своя задача. Он призван вызвать у читателя определенные
мысли и чувства: осознание того, что боль и страдание, война
и смерть не где-то далеко от нас, живущих сейчас в
относительно благополучном мире, а совсем рядом, рядом с
нами, всего лишь, пользуясь «формулой» автора, «за углом».
В.
Глуховцев – уфимский прозаик, который создает синтетический
жанр, соединяя в художественном тексте черты
приключенческой, фантастической литературы и боевика
одновременно. Обратим внимание только на два текста писателя
– «Перевал Миллера» (1997) и «Проект «Сколково». Хронотуризм»
(2011), которые позволят нам проследить за творческой
эволюцией уфимского автора. В финале первой повести после
ряда детективных ситуаций (с налетом то ли мистики, то ли
фантастики в гостинице «Перевал» загадочным образом умирают
и пропадают люди) не следует столь же захватывающей
развязки. К сожалению, такой финал разочаровывает и не
приносит удовлетворения.
По-другому выглядит финал истории, рассказанной в «Проекте «Сколково».
Хронотуризме». Главный герой путешествует во времени, для
того чтобы узнать о судьбе своего пропавшего брата, найти
маньяка, совершившего серию убийств. В этом произведении
автор дополняет классическую детективную схему обобщениями,
которые связаны с темной стороной в нравственной природе
человека, с его стремлением к власти над себе подобными, с
его слабостями и страхами. Хотя есть то, что объединяет и
ранние, и более поздние тексты писателя, – это хорошее
владение словом, ровный, пусть и без особых украшательств,
метафоричности язык произведений.
Но
рассказ «Ясновидящий», вошедший в хрестоматию, явно
выбивается из потока детективно-приключенческих текстов В.
Глуховцева. Он, скорее, тяготеет к реалистическому
направлению, социально-бытовому рассказу. Жизнь прошла, и
герою нечего вспомнить из потока прожитых им серых будней.
Для сорокалетнего Димы – героя рассказа – вдруг всё
потемнело, жизнь, как лодка, дала течь, в душе героя
поселилась тоска. Дима делает открытие, что даже у дворовых
алкашей жизнь удалась, у них есть прошлое, им есть что
вспомнить. Тогда и приходит в голову героя идея «наделить»
себя удивительным даром, объявить себя ясновидящим. И этот
«дар», сверхъестественная способность становится оправданием
его тихого, невзрачного (впрочем, как у многих)
существования.
В большей
степени ощущение разлома эпох, глубокий дух отрицания,
сомнения, сарказм и в то же время глубокий лиризм, понимание
хрупкости мира, создание идеального женского образа,
воплощающего совершенство, божество, присущи творчеству
уфимского поэта и прозаика А. Яковлева, который, к
сожалению, рано ушел из жизни.
Творчество этого автора парадоксально, практически нет ни
одной стороны жизни, о которой бы не сказал, не коснулся в
своих произведениях писатель. Широта его тематического
диапазона поражает, как поражает многоцветие образов,
которые он создает: от простого работяги с трассы до образа
Прекрасной Дамы.
Правда
жизни, самые поэтические и неприглядные ее стороны – в
центре прозаических текстов писателя. А. Яковлевым написаны
роман «Время падения с луны», книги юмора «Исповедь дурака»,
книга рассказов и миниатюр «Это удивительный мы», книга из
трех частей «Еллада» и другие. «Иисус из канавы» – последняя
часть «Еллады» – включена в хрестоматию. Герой этого
фрагмента – человек, чья душа надорвалась от одиночества и
непонимания, чей мир рухнул, а жизнь обесценилась, ее
продолжение для него бессмысленно, потому что рядом нет той,
чей образ продолжает жить в сердце, потому что она – Богиня.
И счастлив тот, кто, по мнению автора, нашел ее – свою
вторую половину.
В
произведениях А. Яковлева всё на грани, всё на пределе, в
его прозе или лирике нет полутонов. Так, в литературном
альманахе «Тайная история монголов» (Тайная история
монголов: альманах / сост.: Ю. Горюхин, И. Фролов. – Уфа,
2008) опубликован один из самых страшных, трагических и
тяжелых по своему воздействию на читателя рассказ
«Зубочистка». В нем возникает образ героя, чье сознание
балансирует на грани двух миров: реального и порожденного
больным сознанием в результате раздвоения личности, бредовых
галлюцинаций. Этот текст был последним в прозе писателя.
Последнюю
часть хрестоматии представляют молодые уфимские авторы: О.
Елагина, И. Савельев, М. Яковлев, чье творчество синтезирует
особенности двух предыдущих поколений писателей, что
свидетельствует не только о преемственности поколений, но и
поступательном движении вперед, неуклонном развитии и
подъеме уфимской литературы.
О.
Елагина – прозаик, литературовед, кинодраматург, абсолютно
заслуженно ставший в 2005 году финалистом премии «Дебют».
Вслед за рядом критиков, мы можем повторить, что молодому
писателю по-настоящему удаются небольшие рассказы,
миниатюры. В «Лемяшинском триптихе», предлагаемом в
хрестоматии, практически нет сюжета, динамики. За бытовой,
доведенной до абсурда историей стоит глубокое обобщение,
которое носит притчевый характер. В обычном и прозаичном
житейском факте автор умеет увидеть тот или иной закон
существования человека, закон бытия.
В первой
истории герои – старик и старуха, вечно бранящиеся между
собой. И всё в этом рассказе было бы похоже на обычную
бытовую историю, в которой сошедшая с ума старуха изо дня в
день попрекает старика за неудавшуюся жизнь, а странные
воспоминания героини о женихах, среди которых один был
капитаном, хотя рядом с деревней даже речушки нет,
напоминают маразматический бред. Всё было бы так, если бы О.
Елагина не вынесла имя гриновской героини Ассоль в название
миниатюры. А это значит, что автор рассказывает читателю не
о старческом слабоумии и излишней ворчливости пожилого
человека, а о мечте, над которой не властно время и к
которой человек продолжает стремиться в любом возрасте.
Собственно, две следующие миниатюры «Лемяшинского триптиха»
о том, что иссякли потенции души человеческой («Праздник
света»), об убогости мечтаний человека, уже не умеющего
понять, к чему неосознанно всё еще тянется его душа
(«Последний пассажир»).
О.
Елагиной были опубликованы также рассказы «Снег, выпавший в
июне», «Волшебные качели», «Леся», «Великая сила искусства»,
«Зывезда», «Бася», «Репетитор», «Цикорий», «Бесконечный
поезд», «Диоскуриада», которые, конечно же, заслуживают как
внимания читателей и критики, так и оценки.
Еще одним
финалистом и лауреатом премии «Дебют» в 2004 году стал И.
Савельев. Какое оно – молодое поколение? Каковы его
жизненные ориентиры? Чем оно отличается от предыдущих
поколений? Ответы на эти и многие другие вопросы, возможно,
читатель получит, когда познакомится с повестями и романом
молодого уфимского автора. И хотя произведения И. Савельева
опубликованы в разные годы: «Бледный город» – 2004, «Гнать,
держать, терпеть и видеть» – 2007, «Женщина старше.
Преодоление графомании» – 2011, «Терешкова летит на Марс» –
2012, в них есть то, что их объединяет, – молодежная тема,
свой взгляд автора на жизнебытование, мир молодого человека.
Повесть
«Гнать, держать, терпеть и видеть», которая включена в
хрестоматию, – один из самых интересных текстов молодого
прозаика, в котором он создает парадоксальную картину
мертвого мира, где рушатся судьбы, царит безысходность, нет
надежды на счастье. Это зона, из которой нельзя вырваться.
Уже в первую главу повести автором вводятся мотивы холода,
смерти, одиночества, которые позже в произведении получат
свое развитие. Действие в произведении разворачивается в
замкнутом, зажатом пространстве. Предметный мир, вещные
детали помогают создать картину убогого, нищенского
существования. Четко организовано пространство, в котором
находятся герои повести. Время в нем как будто остановилось.
В повести
«Гнать, держать, терпеть и видеть» уфимский прозаик тесно
переплетает реальное и нереальное, живое и мертвое; создает
картину мира, которая строится с помощью неподвижного,
зимнего, городского и «деятельного», весеннего,
кладбищенского пространств. Вывод писателя очевиден. Наш мир
– кладбище разрушенных судеб и надежд, в котором даже любовь
не в силах противостоять смерти. Точный распорядок дня,
выполнение определенных обязанностей жителями Лодыгино,
околокладбищенского поселка, куда попадают герои, – слабое
подобие настоящей жизни. Но и страстному желанию молодых
людей разорвать круг, вырваться из замкнутого, со строго
очерченными границами мира не дано осуществиться.
И еще
одно имя, к которому мы хотели бы обратиться, – М. Яковлев,
автор, который только входит в литературу. В 2011 году
издательство «Китап» в серии «Голоса молодых» опубликовало
сборник рассказов под общим названием «Иллюзия сна». Такое
заглавие во многом определяет тематику и стилистику
рассказов, вошедших в данную книгу. В хрестоматию включены
произведения, которые, на наш взгляд, в большей степени
ориентированы на молодежную аудиторию. В центре рассказа «14
февраля» – чувства молодой девушки, потерпевшей любовную
неудачу, столкнувшейся с душевной глухотой,
безответственностью любимого человека, оставившего ее с
ребенком, пережившей разочарование, предательство, но не
перестающей надеяться на возвращение любимого. Возникает
ощущение, что эта незатейливая жизненная история рассказана
на кухне в доверительном, задушевном разговоре между
подругами. «А дожди идут» – тоже история души, история о
пробуждении совести, чувства вины перед самыми близкими
людьми.
Если
первые два произведения – небольшие реалистические
зарисовки, то в рассказе «Гость» сильно игровое начало, к
которому в большей степени тяготеет М. Яковлев и которое
позволяет молодому автору, утрируя реальность, сказать об
искаженной системе ценностей, жизненных ориентиров
современного человека. Ничто не меняется в человеческой
натуре, ею управляют всё те же страсти, что и в древние
времена. Поэтому в рассказе «Гость» представитель «высшего
света», хозяин дома, в котором проходит светская тусовка,
назван вождем в костюме от
Huqo Boss
с запонками от
Chopard;
его особняк становится дворцом, украшенным знаменами из
шелка и бархата, знаменами покорившихся народов; бокалы
превращаются в кубки, гости вечеринки – в воевод и
дружинников, а женщины одновременно пахнут лавандой и духами
последней линии
Lankom.
Собственно, «Гость» – это рассказ о смерти цивилизации,
культуры, об ее абсолютной утрате, о вырождении
человеческого в человеке.
Но не
только разнообразием тем, стилей может быть интересна данная
хрестоматия. Она построена таким образом, что тексты всех
авторов сопровождаются биографическими справками, в которых
представлены сведения о жизни и творческом пути уфимских
писателей, а после художественных текстов указаны выходные
данные опубликованных прозаиками произведений и
литературно-критических статей, посвященных их творчеству.
Мы
считаем, что образовательный, воспитательный, эстетический
потенциал данной хрестоматии велик. Знакомство с ней – это
своеобразное проникновение, приобщение к духовной жизни
родного края. С. Чураева в рассказе «Моя пятидневная война»
пишет: «<…> Веденье – осознание – края так необходимо, чтоб
удержаться от падения в ад, чтобы не сорваться в единый наш
кровоток безродным губительным тромбом». Безусловно, эти
слова в полной мере применимы и к литературному краеведению.
Современная российская проза в целом, современная проза
отдельных регионов в частности – явление динамичное и живое,
пробивающееся и стремящееся влиться в общий литературный
процесс, отражающее его основные тенденции. Представители
уфимской художественной прозы, публикуясь как в
региональных, так и в российских журналах, номинируясь на
различные литературные премии, получая положительные отзывы
критики и маститых писателей, занимают достойное место в
постоянном движении, называемом российской литературой,
являясь для нее одним из многих родников, из которых
формируются ее полноструйные реки.
И.
Прокофьева
Литература
Абрамичева, К. Взгляд на уфимскую литературу в 2006 году
(первое полугодие) / К. Абрамичева, Б. Орехов // Гипертекст.
– 2006. – № 6. – С. 20–23.
Абрамичева, К. Журнал умер, да здравствует журнал! //
Гипертекст. – 2008. – № 9. – С. 20–27.
Вахитов, Р. Литературная Уфа 90-х: рождение андеграунда //
Гипертекст. – 2006. – № 4. – С. 36–39; № 5. – С. 34–35.
Гальперин, И. ЛИТО-графия: [об истории литобъединения при
газете «Ленинец»] // Истоки. – Уфа, 2012. – № 35 (29 авг.).
– С. 8–10.
Глуховцев, В. Там, где лыжешуршит Аждаха, или Уфимский
литературный процесс // Бельские просторы. – 2009. – № 8. –
С. 194–197.
Горюхин, Ю. Эндоскопия // Гипертекст. – 2006. – № 6. – С.
24–25.
Залесов, А. Современная уфимская литература: приглашение к
введению в учебный процесс // Вестник БГПУ им. М. Акмуллы. –
2010. – № 4. – С. 119–123.
Как живешь, уфимское подполье?: [о презентации романа И.
Савельева «Терешкова летит на Марс» и сб. стихов М.
Плотниковой «Уходя, не шуми» в уфимской галерее Х-МАХ] / В.
Завьялов, А. Галлямов, О. Левина, К. Абрамичева //
Республика Башкортостан. – 2012. – 18 дек. – С. 1, 8.
Как это было…: литературный процесс второй половины ХХ в. в
Уфе // Бельские просторы. – 2012. – № 10. – С. 125–139. –
Содерж.: Творчество не терпит одиночества / Р. Ахмедов; С
тетрадкой мятою стихов… / Б. Романов; Рамиль Гарафович
Хакимов и литературное объединение при газете «Ленинец» в
начале 80-х годов / Н. Грахов.
Круль, С. Заговор фарисейства, или Обезличенный город //
Гипертекст. – 2006. – № 6. – С. 31–33.
Назмутдинов, Б. Полигон бездействия // Гипертекст. – 2006. –
№ 6. – С. 33–35.
Пантелеев, А. Этот город… // Гипертекст. – 2009. – № 12. –
С. 45–46.
Пермякова, А. Аутизм как способ литературного существования:
[обзор апрельского номера журнала «Бельские просторы» за
2013 г.] // Истоки. – Уфа, 2013. – № 22 (5 июня). – С. 6.
Прокофьева, И. О.
Современная уфимская проза конца
XX
–
начала
XXI
вв.:
эволюция и пути интеграции
//
Applied and Fundamental Studies: Proceedings of the 2nd
International Academic Conference (March 8– 10, 2013). Vol.
2. – St. Louis, Missouri, USA: Publishing House «Science and
Innovation Center», 2013.
– P. 173–183.
Савельев,
И. «Шпионы неизвестной родины» // Гипертекст. – 2011. – №
15. – С. 36–39.
Степанянц, О. Под одной крышей: [об уфимском журнале
«Персонаж», литературном приложении к критическому журналу
«Гипертекст»] // Знамя. – 2013. – № 5. – С. 238–239.
Yвы-Yфа:
Мы не ждем перемен // Гипертекст. – 2006. – № 6. – С. 26–30.
Уфимская литература: планы на будущее: [о конференции
«Уфимская литература. Итоги десятилетия», прошедшей в БГПУ
18 дек. 2010 г.] // Истоки. – 2010. – № 51 (22 дек.). – С.
16.
Федоров, П. Новые «монголы»: [об альманахе русской прозы
Башкортостана «Тайная история монголов» (Уфа, 2008)] //
Бельские просторы. – 2009. – № 4. – С. 169–173.
Фролов,
И. «Реформа писательского союза необходима и неотложна»:
[беседа поэта В. Денисова с прозаиком И. Фроловым о
современном состоянии литературной жизни в Республике
Башкортостан] // Истоки. – Уфа, 2013. – № 21 (29 мая). – С.
12; № 22 (5 июня). – С. 10–11.
Хусаинов, А. Формула критической массы // Гипертекст. –
2011. – № 15. – С. 28–32.
Шапиро, И. Бродячие творцы книг: [о литературных альманахах
«Голоса вещей – 2» и «Тайная история монголов»] // Бельские
просторы. – 2009. – № 8. – С. 192–194.
|
